>>186612
Ок.
Из одной найденной тетради:
Друг мой, я решил умереть. У меня уже наточены щипцы для угля, чтобы заколоться в сердце. Когда ты будешь читать эту тетрадь, в живых меня уже не будет. А ты обнаружишь, что поэт, избранный тобою в друзья, на самом деле преступник, каких свет не видывал. И может, ты будешь клясть себя за то, что дружил со мной. Но перед тем, как ты возненавидишь то, что останется от меня, пожалей мой труп, ибо я заслуживаю жалости.
Я расскажу тебе всю историю своей жизни, ничего не скрывая. Итак, я не токиец. Я родился и рос среди гор провинции Хида. Из поколения в поколение семья моя торговала деревом и во времена отца была уже одной из немногих богатых и знатных в округе. Отец мой, человек до крайности простой и благородный, в те славные времена завел себе наложницу — гейшу из Нагоя, которая родила ему сына. Это был я. К моему рождению у законной жены отца, мачехи, уже был ребенок. И пусть это было не совсем благопристойно, но и мачеха, и моя матушка жили в одном доме. И дети их тоже воспитывались вместе. Когда мне исполнилось двенадцать, у мачехи было уже четверо. А в апреле родился еще один, мой младший брат. После его рождения в деревне стали говорить, что это ненормальное дитя, ибо на его ступнях было золотистое пятно в виде полумесяца.
Говорили, что как-то его увидела бродячая гадалка и сказала: “Он умрет страшной смертью”. И это страшное предсказание сбылось. Я еще маленький думал, что пятно на его ноге — дурной знак. Время то я не забуду никогда. В октябре скоропостижно скончался отец. Он оставил завещание и умер. От нас с матушкой он отказался, выплатив, правда, десять тысяч йен. А дом переходил к старшему сыну мачехи, на три года меня старше. Отец был к нам так добр, а завещание, на которое мы с матушкой так надеялись, нас обмануло. На самом деле между ними с мачехой велась тайная война не на жизнь, а на смерть. И что мачеха, которая завладела домом, обрушит свой гнев на матушку, было ясно, как божий день. Поэтому мы, как только кончились похороны, переехали в Токио. И я стал жить совершенно независимо от семьи, которая осталась где-то там, в горах. Процентов от десяти тысяч йен хватало нам на жизнь. Матушка моя была мудрой и скромной, ни капельки расположения у нее к искусствам гейш не было.