>>288423
Часть 3.
Возрадовавшись он начал заходить в свою палату, но не тут-то было. Медсестра с первого этажа имела доступ к камерам со второго, а также была крайне злобной до правил поведения в отделении. Она поднялась на этаж, подошла к Никифору и начала его отчитывать. Эти детали можно опустить, они всегда одинаковы. Казалось бы, мой товарищ вымолил прощение с Божьей помощью в его понимании, но вдруг за уходящей в двери медсестрой показался входящий на этаж медбрат Василиск. Немного о нём: крупная амёба с очень выразительными, но слегка заплывшими чертами лица, экзоморф по сути своей, 1,90 грубой силы и татуировок.
Василиску не понравилось. Василиск должен наказать. А наказанием было поселение пациента в спец. палату на первый этаж: буквально огромный карцер на 12 больных, стерильный донельзя. Больше я о нём ничего не знаю, почему: поймёте дальше.
Никифор уговаривал его как мог, умолял, стоял на коленях, подкупал ряженкой и булочкой с сыром, я видел как он пытался изо всех сил, но трусливо не промолвил и слова. Зато молодой парень из 12-й палаты Азамат сделал это за меня.
-За что вы его так?
Это всё, что он сказал. Это стало и последним, что я от него услышал.
-ОБА НАХУЙ НА ПЕРВЫЙ ЭТАЖ!!!
Я показательно прикрыл одно ухо и прижался к стене, не обратив на себя никакого внимания. Мои соэтажники спорить больше не стали, не могли, даже они поняли, насколько это занятие бесполезно: слово санитара здесь буквально закон.
-Тотошек, иди помоги Никифору собраться, Геннадий - Азамату - сказал он уже спокойным голосом.
К таким как я было особенно нормальное отношение среди больных, стоило показать свою адекватность и восприимчивость в первые дни. Ведь в первые дни с тобой ещё не начинают обращаться как с говном: они тебя прощупывают и уже затем решают: делать это или нет. Меня пронесло, тогда крыша ещё не подтекала в особо большой степени и я адекватно реагировал на любые просьбы, вопросы, если и разговаривал: коротко и по делу, стараясь не донимать санитара унылостью. Иногда даже искренне смеялся с его шуток: откуда у таких как он чувство юмора - я не понимал.
Молча мы с Никифором собираем его постельное бельё и вещи в пакет. Николай всё достаёт нас, куда же отправляют Никифора, домой ли? Мы отрицали.
-Меня бы просто разорвало от счастья, если бы меня отправили домой, Коля. Ты видишь, чтобы я радовался?
Всем было понятно, что это значило.
Собрались мы с Азаматом-Геной параллельно, пошли сразу вчетвером. Я шёл в самом конце. Дойдя до той палаты, которую я ни разу не видел, но уже описал выше, я был шокирован её светящейся белизной. Решётка открылась, я вошёл: словно дикие псы, самые буйные обнюхивали нас, но Василиск был словно вожаком этой стаи: не в том плане, что тоже ебанутый, в чём я не сомневался, а в том, что держал их всех своим присутствием на коротком поводке. Я чувствовал, не будь его здесь: на меня, как на свеженького, нашли бы какое-нибудь интересное занятие. Я, не оглядываясь, расстилал бельё Никифору, отговаривая его от самостоятельной работы. Как только дело было закончено, я посмотрел на него: жалостности в его глазах не было предела. Я просто обнял друга и сказал: "Всё в порядке будет, ты здесь ненадолго. Веди себя хорошо и вернёшься, я уже на воле буду. Приду к тебе".
Скажу заранее: я так и не пришёл: карантин на грипп, посещение только родными и через стекло на улице. Моя вина, что я не нашёл времени раньше, я должен был, но я видел в нём неисправимого душевнобольного и мысли мои о посещении быстро развеялись.
Клетка закрылась за мной.
-дядя Василиск, а с ним всё в порядке тут будет?
-Да ты чё, боишься что ли за него? Ха-ха. Его знают тут, всё будет нормально.
...
-Никииииифор! - услышал я изнутри "клетки".
Низкорослый парень подошёл к Василию как к старому другу и начал с ним о чём то говорить, тогда меня уже поторопили уходить с угрозой сами знаете чего сами знаете куда. Я вернулся в своё отделение, проходя мимо шокированных взглядов, но ни одного вопроса в течении около получаса я так и не получил. Я вернулся, прилёг на кровать, закрыл глаза.
-А мы с тобой всё-таки ещё увидимся - подумал я.
-Сижку бы - подумал я на самом деле.