А что, мертвяки? Что мы, некроманта, что ли, подведем?
Мы живые-пердуны или мертвецы армии плети восставшие призванные? Али не выйдем на массовый призыв нежити? За жалкую жизнь совестью мертвецкой приторговали? Да нет, я по глазницам вашим сгнившим вижу, что тут живых нет.
Не та порода! Тут закал столетний, разложившийся, могильный. Тут гнилью фонит по низам! Тут труп свою могилу, свои кладбища и свой склеп стережет накрепко! Тут заради блага жизненного, заради крови и долгих лет жизни бессмысленных никто не пошевелится даже! Тут иные мотивации, другие нравы разлагаются!
Тут скелет единоначалие блюдет. Сами мы што – маленькие. Нас АоЕ каст снесет, мы и рассыпаться можем. Нас лич темной магией крепит к земле, как ад души грешников! С личом мы любую магию хаоса вытерпим. А от того и сами его блюдем – со своей стороны, со безжизненной.
Если увидаем мы, как всаднику смерти нехорошо, так последние куски плоти долой с торса – «Поглоти, командир!» Нам, мертвым, и в могиле не лежится, коли некромантов нужда грызет! А кто супротив нашего некроманта лезет, кто жизнь разводит в гробницах – того мы вот так: за шеяку – и к могиле! Потому что жизнь выгодна живым, алчущим, радостным и теплым. Тем, кто как мародер в могилу лезет нашу. Кто птичьим калом на надгробие норовит с неба упасть. Чуждо нам это! Не те эпитафии нам вырезали на плитах! Иные речи на отпевании священик рассказывал!
Давай, ребята, подходи разбирать ржавые мечи! Завтра в вечную битву идем, гной в перерыве обеспечим, бачки прямо к склепам подвезут.
Мертвы будем, а остальное что нам, скелетам-лучникам, – восстанем, живых вырежем, в могилы ссыпем, да в перерыве тоже призовем
